В вас случайно не рождался писатель? Нет, что вы, позавчера парочку, вчера вот ни одного, к сожалению…
Как вам открыть ноутбук и увидеть начинающийся дождь…
Час спустя дождь позволяет вам узнать о том, что на пруду пасутся довольно смешные утки и лебеди мало отличаются от гамбургских наглостью. Вода в пруду очень близко к тропинке, ну прям неприлично. Так вот про писателей и детей.
На Василисе, Кирилле, Мульте и Тимоше я неожиданно заметил интересную особенность. Не знаю, что конкретно происходит с человеком в 12 лет, но люди, которых я видел с 9 до 15 лет, четко разделяют свою жизнь на до и после.
"Василис, помнишь, как вы бабуле фейри подлили в пакет с соком, посмотреть что будет? А жевачки под кроватью приклеенные? А бутылки из под колы на шкафу?"
"Саш, ну ты как маленький, это же было до 12"
Окей.
"Тимош, ты можешь мне не говорить, какой ты алкаш и мужик, я помню тебя пузатым и щекастым пацаном с горшком волос на голове."
"Саааш, я в двенадцать сильно болел и все изменилось."
"Мульт, уже делай основной,"
"Я знаю"
"Ну шпагат потяни"
"Я знаю."
"Может помочь тебе шнурки затянуть на сноубордических ботинках?"
"Я умею."
"Слышь, малолетняя скотина, пару-тройку лет назад ты висел на мне, сидел на шее и рассказывал, захлебываясь, что вы с мамой идете покупать тебе новые кроссовки и что Виталя тебя обижает, называл мой брелок с тигренком и его рыком "Р-Р-Р" под лапами словами "Это что за П-П-П", ломал подстаканник, и до сих пор садясь в машину только трусы не оставляешь на заднем сидении."
"Саш, я не хочу это обсуждать."
И вот почему-то сидя на краю Гайдпарка, когда вслед за вечно бегущими прилетели вечно просящие жрать чайки, заполонившие белой снежной массой зеленое поле, я вдруг подумал: наверное до 12 мне ничего особенного не хотелось. Не хотелось три часа ехать на Льниху и в пыли без электричества жрать ужин из грязных тарелок, потому что ручной насос для воды был метрах в трехстах от участка, мне не хотелось ходить на музыку, потому что я не слышал ритма и чисто технически не мог понять смысл музыки. Мне не хотелось играть в теннис и ходить на дзюдо. Каким образом я задержался в рок-н-ролле, наверное вообще никогда не смогу понять, потому что бальные танцы вызывали тошноту.
Единственное, что наверное, мне все таки хотелось искренне, это стать писателем, потому что это единственная вещь, которую я, честно говоря, могу делать. Все остальное не то что дается с трудом, а скорее вызывает ощущение, что если я буду заниматься этим еще пару месяцев, то превращусь в заросшее мхом чудовище, никогда не собирающееся менять свое занятие. По этой же причине каждый раз, когда летом у нас был лагерь, а я приезжал туда после работы, после кратковременной посадки на кровать, чтобы передохнуть, я подрывался с нее, истерично думая, – вот оно, гниение, прямо сейчас началось. И после этого шел поднимать пацанов пойти поиграть со мной в баскетбол. Не потому что мне хотелось занять их, а потому что боялся этого самого гниения.
Гниение от того, что боишься принять решение, от того, что не знаешь что делать, как, зачем и нужно ли это кому нибудь. Знаете, какое я нашел решение для всего этого? В список запрещенных вопросов внести "зачем?" "кому это надо?" "что дальше?" и все остальные вопросы, ответ на которые можно дать фразой: "да, ты прав, наверное не стоит этого делать!"…
"Тебе не будет там одиноко?"
"А что ты будешь делать?"
"А если ты заболеешь?"
"И что, всегда придется говорить на чужом языке?"
"А если вдруг время придется спросить?"
заканчиваются такие вопросы обычно через 60 лет фразой "и даже воды некому подать"
Одно я понял точно, что мечтать совсем не вредно. В моих детских мечтах, тех, что до 12, совсем не было машин. Была гречка залитая яйцами, как символ отсутствия еды, было семейное приготовление варенья, с которого я сбегал при первой возможности. Была жаркая грязная кухня, где все готовилось, была старая мебель, отданная кем-то и совсем не было уюта. Было ощущение гнезда, в которое ты прячешься каждый вечер. Сто процентов – такое гнездо должно быть у Василисы и Мульта. Не знаю почему именно у них, но у них точно оно должно быть.
После появления Самары с АНВ у меня пропало гнездо. Ну было и все, растворилось. И стало как-то совсем неважно, где ты находишься, потому что точно знаешь, что есть человек, которому плевать на твои оценки в универе, на вину в аварии. Или, не знаю, например, плевать зачем ты в шесть лет истыкал циркулем кожзамовую спинку кресла и оставшиеся лет десять жизни этого кресла наблюдать пример собственного идиотизма.
Это все было важно скорее даже мне, чем кому-то еще. А оказалось, что есть люди, которым в тебе нравится, например, картавость, или то, что ты можешь отвести ее утром в школу или нарисовать майку, или то, что ты можешь заставлять работать на тренировке или говорить "жизнь на диване скучна, лучше пойти постоять в подъезде". Получается что ты почему-то становишься кем-то еще.
У этого тебя по имени "кто-то еще" появляются какие-то еще друзья. Совсем не те, которые были, потому что первых друзей выбирал по почтовому индексу, черт побери.
А теперь выбираю по фразам:
"Блин, Терлеев, я скучаю по твоей заумной морде", даже если это говорит парень, работающий фотомоделью в Индии и хуже Ловоси, твоего прежнего босса, мечтательный на тему, что однажды он будет безумно богат просто потому что индийские ковры нужны всем :)
Или этот кто-то еще выбирает людей, потому что когда ты монтируешь жуткое видео в ЦЭППе, а она заходит и говорит:
"Слушай, Саш, ты же не куришь? пойдем постоишь с нами, пока мы с Настей курим."
Всё. Это вся причина выбрать человека, не за сигареты, но за то, что она так сказала.
За финна, который захотел спрятаться от русских.
И за паяльник, который всегда лежит в сумке и лишь изредка заменяется на отвертку с щипцами
Или, например, интонацию, свойственную только гопникам из микрорайона Щ.
Ни одной причины реально собирать друзей, потому что человек, который придумал первые правила собирания друзей остался по ту сторону 12летия. Лет пять назад мне очень хотелось взять и построить машину времени неожиданно, чтобы слетать к тому ленивому парню и сказать – "слушай, харе, вставай и делай что нибудь".
Я понимаю, что британская виза в паспорте не меняет практически ничего. Это все тот же парень "после 12 лет", который реально не умеет считать серьезными какие-либо достижения себя или окружающих, но рассказывая про каждый свой прошедший год скрывает почти все детали, потому что люди начинают подозревать его в наполеонизме и довольно точно диагностировать синдром Мюнхаузена.
Им сложно объяснить, что дедушка своих внуков должен иметь довольно много интересных историй, чтобы рассказывать вечером, прижавшись спиной к панорамному окну с видом на средиземное море. И этот дедушка, наверное, довольно долго будет рассказывать внукам про катастрофически строгую, но приятно сумасшедшую прабабушку, которая верила во все маниакальные пристрастия деда (вроде путешествий или новых видов деятельности), что в определенном году непонятно откуда наковыряла сумму достаточную чтобы купить себе Кайен, но отдала деньги деду, чтобы тот поехал на ветреный и облачный остров. Парню потребовалось два дня, чтобы снова почувствовать себя дома. Дома – это там, где не нужно гнездо, в которое ты прячешься, где ты достаточно далеко, чтобы не видеть глаз людей, мнение которых может сбить тебя с толку. Где бабушка не охает, какой ты вырос большой, на работе тебя не провожают, потому что ты знаешь точный день, когда собираешься им снова позвонить. Где ты можешь спокойно говорить во сне, потому что по русски сосед все равно не понимает. Где просто отключив комменты в ЖЖ ты добьешься права "или выслушай молча или отвернись".
А после этого можно смело мечтать!
Знаете почему важно мечтать смело?
Нет, не для того чтобы купить себе бмв, поехать на ней как последний балбес за мечтой в Барселону, не для того, чтобы купить себе Армани, который потом потеряется в аэропорту вместе с сумкой.
Не для того, чтобы летать над городом на вертолете, как сказал препод, давая представление о разнице между потребностями и желаниями (и все азиатские студенты одобрительно кивали головой, мультитача свои одинаковые айпады с айфонами).
Мечтать нужно, чтобы точно выбрать свою будущую профессию, потому что это задание к понедельнику от директора курсов. Чтобы не задумываться о сто процентных аттенданс рекордс при минимуме в 90, чтобы не задумываться, что маркетинг говно, что вся структура потребительского общества глубоко противна, но не быть при этом изгоем, потому что на странице номер четыре анкеты для будущих студентов, где нужно рассказать о людях, которыми ты восхищаешься, можно написать войну и мир из одних только из фамилий типа Авдониной, Брызгалова, Джафаровой и Штарка, сортируя которых по возрасту, алфавиту, значимости или количеству букв в фамилии, но не меняя их ценности.
Потому что таких людей вокруг меня настолько много, что шагая по одним их устным пожеланиям мне удачи можно пересечь Атлантику. И при этом все еще нечего сказать про профессию, которую ты хочешь выбрать, потому что не очень понятно, как можно научить решать вопросы сайнс менеджмента, кризис менеджмента. Есть проджект менеджмент, файнанс, экономи: посчитал в экселе, огреб от начальника,получил зарплату, вылизал себе бонус в конце года.
Радует меня, как и АНВ, товарищ Ястржемский, я прав? мне кажется я путаю фамилию, мужик, вышедший с должности советника президента, чтобы пересекать Африку, искать ветра в пустыне и носить непробковый шлем. Мне не кажется, что он кому-то что-то доказывает, и если бы я был сейчас тем парнем-до-12-лет, я бы с удовольствием был штурманом Ястржемскому.
Мне кажется, я выбрал профессию, которую очень круто описал Брызгалов: придумыватель.
Есть технология производства, она эволюционно придумывается, но вот с технологией придумывания есть проблемы. Если эволюционно развивать придумывание, можно оказаться в психушке или диогеновой бочке, кричать "эврика" или учиться зубами ловить падающие на тебя яблоки на севере Кембриджа (она все еще там, – генетическая копия причины закона Ньютона). Если между придумыванием мыть пол, засыпать зерно в кофе машину, везти босса на край земли или в соседний институт, придумывать ему новые кренделя и рассказывать, что "все точно будет хорошо (я узнавал)", то это вполне безопасная профессия (исключив шанс в случае неожиданно придуманного изобретения быть погребенным по-мичурински).
Наверное про эту профессию я и напишу в своем эссе к завтрашнему утру.