Everything will be all right in the end… if it's not all right then it's not the end.
Нездоровая часть моего существования, точнее малая часть нездоровости моего существования в том, что меня жутко радуют фильмы, которые не должны по идее. Меня радует мысль о том, что однажды я буду старым. И однажды я буду знать, что чего-то я уже точно не увижу.
Рассказывал маме про то, что в 60-х годах Лондон был очень похож на нынешнюю советскую Россию. Да-да, то, что десять процентов населения неожиданно передвинулись в псевдорыночную экономику, на деле представляющую собой насквозь коррумпированный цирк, не означает, что страна неожиданно из сырьевого придатка, прикрытого армадой ядерного вооружения, стала страной чудес.
И что меня удивило и даже как-то приободрило – это довольно трезвое замечание мамы, что она, довольно точно, не доживет до тех пор, когда в России будет также хорошо, как в Англии.
Скептики заметят, что в Англии не так уж и хорошо. Я для подтверждения им приведу пример. Шикарный пример совка в страшнейшей сто двадцать пятой степени. Ничего нет хуже, чем советский союз в голове. Он мгновенно поражает все органы и никогда не выводится из организма. Знаете почему? Потому что делает глаза узкими, как у корейца и не дает смотреть по сторонам. Только туда, куда сказала власть.
На лекции больше года назад Стивен Далзьел косвенно адресовал, почему бизнес когда-то начал быть неплох в Лондоне. И спросил, являются ли дороги приемлемыми по качеству в Лондоне. Хорош и удобен ли транспорт. Ответ на это может быть, если честно, только один — категорически нет. Любой китайский и индийский город в сто раз удобней хаотически устроенного Лондона с его узкими улицами, которые перестали тонуть в пыли и дыму последние лишь десять лет. Влияло ли когда-нибудь качество дорог на возможность ведения бизнеса? Ответ прост — нет. Такой же вопрос был поднят про коррупцию. И она, на очень высоком уровне, есть в Англии. И обойти её невозможно по простой причине — она является неотъемлемой частью экономики.
Знаете ли вы, что мафия в Японии все еще очень плотно контролирует экономику? Нет, не якудза. Её интересует лишь проституция, азартные игры и ночные клубы (о ужас, они есть в идеальной Японии). В Японии, со слов моего соседа, а я почему-то склонен ему верить, проведя с ним год в одной квартире – главной задачей человека в Японии является устроиться на работу. Потому что дальше его коллеги по круговой поруке не дадут быть уволенным. Япония существует хорошо не благодаря исполнительности сотрудников, а вопреки их желанию быть креативными. Большинство японцев занимается тем, что прикрывает жопу начальника. Так и живут. Оставшиеся два процента населения делают то, что кажется нам манной небесной. Прожив год с японцем я лучше предпочту продолжать жить на своей улице, чем становиться в очеред гайдзинов за истиной, которая проста как жизнь российского офисного планктона — "лишь бы не сегодня".
Японский пример отвечает на второй вопрос, почему в России нельзя делать бизнес. Лондон уже как бы ответил на первый. Ни дураки, ни дороги не являются проблемой в России. Совок является. Как бы наивно это не звучало.
Но я не об этом. Не о том, что в России все будет хорошо через пятьдесят лет. Просто по той причине, что я лично этого никогда не увижу. В сегодняшнем фильме я увидел почему. Это как бы вообще-то прописная истина и некоторым ее с рождения прививают, но мне как-то не приходило это в голову в этой форме.
Нормальные мужики женятся на ровеснице в двадцать, штампуют детей и стремительно зарабатывают кучу денег. По крайней мере та часть, в сторону которой мне лично не противно смотреть. И исключая великих ученых, а невеликих — по прежнему включая.
В сорок у них наступает кризис среднего возраста и они женятся еще раз, на ровеснице своего старшего ребенка. И дальше превращают свою жизнь в total mess. В русском нет подходящего слова, кроме как "полное говно".
В собесе, куда я ходил пару дней назад, чтобы попросить выдать мне местный ИНН (National Insurance Number) сидел довольно приятный мужик Chris. Он сказал, что довольно сильно завидует мне, что я так долго учусь. И не согласился с тем, что я quite mature student. Я сказал "I am", он широко улыбнулся. Сказал, что сейчас бы он больше всего хотел снова оказаться студентом. В его собственном возрасте, без каких-либо изменений. Я его спросил что он изучал. Он мямлил и сказал "Fine Arts", промолчав немного добавил, что учился бы вечно с текущего момента History and other Philosophy. Я улыбнулся…
Потому что мне не нужно мечтать о чем-то. Я студент. И, посмотрев the фильм, думаю, я стану студентом еще раз. Просто для того, чтобы не быть как Крис, собесовский Крис. Зачем мне это? Мне кажется мой кризис среднего возраста был в 25. Да-да, через пять лет после того, как я в первый раз устроился на свою первую full-time job. Почему? Потому что потолок появился слишком быстро. Еще не захотелось уехать в Тайланд или на Гоа, но уже захотелось бежать. Просто бежать, как Форест Гамп. Но следующий потолок не скоро, знаете почему? Потому что я знаю страшный секрет…
Секрет прост, потолка нет. Потому что единственный потолок, который нам светит — это крышка гроба.
В пабе в колледже мы очень часто обсуждаем, что случится, если мы не найдем работу после учебы. Что случится? Случится страшное — неизвестность. Давайте всерьез. У нас будет диплом магистратуры с буковками "University of London" в нем. И еще словами "Master of Science in Financial Engineering". Что самое страшное может с нами случиться? Ну серьезно? Не будет работы? Сколько? Десять лет? Не, ну это перебор. Пять лет? У-у-у, какие ужасы. Максимум, сколько может не быть работы по специальности — это два года. И это если очень, повторюсь, очень сильно постараться ее не искать. Почему? Потому что на плечах есть голова. И как не странно, как только в ее точно противоположную (не затылок) сторону клюёт жареный петух, с этой стороны происходит что-то невероятное. Случается насколько отточено, что британским поездам поучиться бы умению укладываться в расписание у неё. Но суть не в этом.
Суть в том, что пока в крышку гроба не забивают гвоздь — еще не конец. Дети — не груз. Жена — не бремя. Их отсутствие — огромный плюс, я серьезно. Марк Борисович Штарк однажды за бутербродами из черствого украинского хлеба со сливочным маслом и еврейской колбасой из нью-йоркского магазина, черным чаем, с сахаром, за полированным советским столом на пятом этаже с видом на лес между Нижней Ельцовкой и микрорайоном Щ сказал отличную вещь. Семья не мешает добиваться успеха. Она отлично стимулирует. Если не мешает семья, то ее отсутствие должно быть просто ракетным двигателем. Должно — значит будет. Но и это еще не суть.
Суть в том, что однажды надо будет сказать себе "ты достиг успеха, ты молодец". В какой момент это сделать? Надо ли было это сделать после окончания бакалавриата? После устройства на работу? После первого завершенного проекта? После евротура? Второго? Третьего? После приезда в Лондон? После поступления в магистратуру? Надо ли сказать после ее окончания? Или после устройства на работу? После покупки дома? Рождения третьего ребенка? Поступления его в университет? Поступления внука в Итон? Наблюдения того, как он/она (ненавижу прилипчивую политкорректность) читает эти строки? Или после осознания того, что их читают еще несколько тысяч детей?
Учительница литературы сказала в десятом классе, что моим первым ребенком будет девочка. А парни с работы сказали, когда я к ним пришел, что я точно стану академиком. Гадалка сказала, что я не буду богатым, а бабулька в автобусе, что такой человек как я никогда ничему толковому не сможет научить чужих детей… Моя единственная еще живая бабушка сказала, что будет жить, пока я не сделаю ей внука, может надо тянуть подольше? Марк Борисович сказал, что из меня получится неплохой исследователь. Питер — что предприниматель. Кто-то сказал, что мои заметки когда-нибудь станут отличной книжкой. А мне кажется совершенно иное.
Мне кажется однажды, я буду совершенно один, где-нибудь посредине Индии в совершенно жутком и не приспособленном для жизни месте. А кто-то из моих потомков будет ежесекундно следить за мной со спутника с вживленным тайно в бедренную кость под видом профилактической операции чипом. Почему? Да потому что мне кажется, что нет ничего лучше, чем в определенный момент понять, что успех — это отсутствие момента, когда ты говоришь себе "я бы вот это сделал иначе".
Я бы может иначе прожил предыдущие 27 лет. Но я их иначе не прожил. Я прожил отличные двадцать семь лет и собираюсь прожить еще шестьдесят. Звучит как марафон, но ведь его бегают огромными толпами, я лично видел. Я первый раз в Лондоне встречаю рассвет. Четыре утра и мне почему-то не хочется лечь спать, чтобы завтра писать диплом с утра. А что если я его не напишу? Будет интересно! Но к моему большому (возможно) сожалению я его напишу. Так или иначе. И так или иначе я устроюсь на работу. Да, есть некоторая вероятность что на мой дом упадет самолет. И она значительно выше, чем вероятность, что самолет упадет на ваш дом, потому что над моим в час пролетает несколько десятков. А это страшно приятно — видеть в небе много самолетов. И дирижабли. И вертолеты. А на улице видеть электрическую арендную машину, терпеливо подзаряжающуюся. Приятно в парке в скайпе маме показывать Кенсинтонский дворец и какую-то церковь. Потому что не знаю как ваше "назад в будущее", мое так уже давно здесь.
И мой Лондон тоже здесь, со всеми его тропами. Почему я не расскажу про свои секретные тропы? Потому что они перестанут быть моими. И все те тупорылые туристы, считающие прилет в Лондон большим достижением будут считать эти тропы и своим достижением. А у меня пропадет тогда стимул открыть для себя Ричмондский парк в один прекрасный погожий (что редко) день. И не будет желания потрогать лесного оленя в километре от станции метро…
Я бы сказал, что в некоторой мере моя мечта сбылась. Нет, не в том, что я нашел фильм моей мечты, у меня они появляются каждый месяц новые. Моя мечта сбылась в том, что я живу в своей мечте. У меня ровно одно единственное занятие — мне нужно написать хорошую историю и я ее пишу. Точнее я пишу несколько историй и не знаю, какая из них полезней. А еще читаю математические и даже финансовые тексты. Уже без тошноты, желания совершить суицид и даже на аностранном языке. И что еще удивительнее, я с удовольствием пишу, пусть пока еще и нелепый научный текст, который потом будут всерьез читать умные дядьки. А кто-то потом будет считать этот текст исследованием. И вы удивитесь, он будет исследованием. Почему?
Потому что в конце концов все будет хорошо. А если еще не все хорошо, значит еще не конец.